Через несколько дней после суда над бандой Садыкова в Ардатов приехал прокурор Мордовии Беляев. Как выяснилось позднее, он запомнил меня по делу братьев Паркиных, так как поддерживал по нему в Верховном суде республики государственное обвинение.
В конце рабочего дня Александра Петровна, одетая еще элегантнее, чем прежде, пригласила меня к районному прокурору. Самого хозяина в кабинете не оказалось. За столом сидел Беляев, которого в обиходе прокурорская братия Мордовии уважительно называла «главным», вкладывая в это слово и значительность самой персоны, и доброе отношение к его деловым качествам.
Беляев был человеком колоритным во всех отношениях: внешне, как каменная глыба, большой и несколько тучный, он своим ростом заметно возвышался над окружающими. По знаниям, по уровню интеллекта и культуры – в юридической среде Мордовии ему не было равных. Ходили почти легенды о его военном прошлом. На фронте наш главный отличался безрассудной храбростью, очертя голову бросался в бой. Ему везло почти до конца войны. Несчастье случилось в 1944 году, когда его подразделение попало в окружение. Отважного сибиряка тяжело ранило, пришлось ампутировать руку, заменив ее протезом. По характеру он оставался таким же порывистым и решительным, как в те огненные военные годы, когда выметал за пределы Отечества фашистскую нечисть. В послевоенное время взялся за очищение человеческой скверны на родной земле, начавшей залечивать раны и восстанавливать народное хозяйство.
Беседа с Беляевым затянулась до позднего вечера. Он тепло отозвался о моей работе, сказал, что давно присматривается к молодому ардатовскому следователю. Похвалил за дело Паркиных и разгром садыковской банды. И неожиданно, внимательно посмотрев мне в глаза, спросил: «Как думаешь, не засиделся в районных следователях?» И, не дав мне ответить, добавил: «Хочу взять тебя в республиканскую прокуратуру следователем по особо важным делам. По моим предположениям, наравне с убийствами к ним сегодня нужно приравнять экономические преступления. Как грибы после дождя, растут взятки, хищения государственной и кооперативной собственности. Даже кражи – и те пошли вверх. Рост ростом. Но беда заключается в том, что расхитители и взяточники орудуют ловко, так заметают следы, что порой не подкопаешься. Они свою подлую деятельность шлифуют изо дня в день, а мы, криминалисты, пытаемся поймать их и изобличить старыми методами, запущенным в ход еще при царе Горохе. Этим ловкачам из преступного мира нужно противопоставить нового по своему мышлению и профессиональной подготовке работника следствия. Он должен быть человеком творческим, без цеховых предрассудков, которые бытуют в прокурорской среде, независимым в своих убеждениях. Для этой работы нужно готовить нынешнюю молодежь. Думаю в ближайшее время создать в прокуратуре особый сектор по расследованию экономических преступлений».
Опытный криминалист, тонкий аналитик и беспощадный к преступному миру юрист уже в те годы чутко улавливал тенденции сегодняшнего дня, когда вал экономических преступлений обрушится на страну, когда будут брать и давать миллионные взятки, когда огромные заводы и фабрики достанутся отдельным рвачам или хорошо организованным кланам. Беда начнется с нравственного разложения номенклатуры, сформировавшейся в послевоенное время, не прошедшей того очистительного огня, который выжигал корыстолюбие и крохоборство, ставя на первое место государственные интересы.
Позиция Беляева мне пришлась по душе. Трогало в ней его государственное отношение к работе, людям, будущему Мордовии и всей страны. Предложение главного я принял. Не скрою, оно слегка щекотало мое самолюбие, открывая неплохие перспективы служебного роста.
Но беляевскому плану не суждено было осуществиться. О «тайной вечере» в прокуратуре узнали в райкоме партии. Узнали и забеспокоились. Причиной тревоги стала моя общественная работа: на прошедшей конференции я был избран членом райкома комсомола. Более того – меня поставили в список резерва на первого секретаря.
У парторганов той поры существовало железное правило: кадры, необходимые в своем районе, на сторону не отдавать. Через несколько дней после встречи с Беляевым меня пригласили к первому секретарю райкома партии К.А. Бекшаеву.
Лично до этого я с ним не встречался. Но знал о нем многое. Кузьма Алексеевич, если не приземлять его личность, был руководителем незаурядным. Его искренне любили в районе. Это был как раз тот тип народной любви, который завоевывается конкретными делами, чутким отношением к каждому человеку, личной добросовестностью и наличием природного таланта, отшлифованного в институтских аудиториях и закаленного в повседневной практике. Как и прокурор Беляев, он прошел всю войну. Ушел добровольцем в неполные семнадцать лет. После войны окончил пединститут, недолго работал учителем сельской школы, преподавал мордовский и русский язык. Как хорошего организатора его выдвинули на комсомольскую работу. Потом по очереди пошла государственная служба, выборные должности в партийных аппаратах. Пришлось, чтобы лучше знать производство, окончить сельхозинститут.
Ардатовский район, считавшийся в Мордовии по уровню экономического развития середнячком, Бекшаев за десять лет деятельности на посту первого секретаря уверенно вывел в число передовых. Ардатов прогремел высокими урожаями зерновых, рекордными показателями в животноводстве, новыми технологиями возделывания сахарной свеклы, строительством дорог и мостов. Широко развернулось строительство жилья, школ и больниц, домов культуры и библиотек. Под напором властного бекшаевского характера, гармонично сочетающегося с аналитическим умом, район стал активно внедрять внутрихозяйственный расчет. Процесс экономического обновления охватил как промышленные предприятия, так и колхозно-совхозное производство. Ардатовский район стал своеобразной хозрасчетной Меккой, куда потекли со всей России специалисты, решившие внедрить у себя новый прогрессивный метод.
Бекшаева высоко ценило обкомовское начальство. Первый секретарь обкома Г.И. Осипов постоянно, выступая на пленумах и активах, советовал управленцам республики брать на вооружение опыт ардатовцев, подчеркивал в достигнутых успехах района роль К.А. Бекшаева. Он уже давно выделил Кузьму Алексеевича из массы его коллег, как бы поставил впереди всех.
С подачи обкома и лично Осипова заметила Бекшаева и Москва. Его избрали депутатом Верховного Совета СССР. Явление для того времени редкое. Обычно депутатами союзного парламента становились руководители регионов, а остальные кресла оставались за рабочими и крестьянами, интеллигенцией. Но депутатством общесоюзное признание Бекшаева не ограничивалось. Его представили к званию Героя Социалистического Труда.
Известно, что документы на ордена и звания долго идут до места назначения. Как раньше, так и теперь этой труднодоступной высотой остается Московский Кремль.
Пока документы пересылались в Москву, в Мордовии сменилось партийное руководство. Новый первый секретарь П.М. Елистратов начал закручивать гайки. Этот заурядный номенклатурный выскочка стал культивировать подобострастие в чиновничьей среде, насаждать систему подношений. За подобные вольности его попросили с прежней должности – второго секретаря ЦК Компартии Азербайджана. Вытряхивал Елистратова из республики Гейдар Алиев, ставший первым секретарем.
Елистратов за короткий срок снял с работы значительную часть руководящих кадров. Выталкивал наиболее принципиальных, которые в практической работе обычно оказываются самыми дельными.
Пытался подобраться первый секретарь и к Бекшаеву, однако получил отпор. Но насолить любимцу республики сумел по-елистратовски, подло и грязно. Из Москвы отозвали документы на присвоение звания Героя. Объяснили, что нужно их дополнить. Дорабатывать, конечно, не стали. Вместо Золотой Звезды Кузьма Алексеевич получил орден Ленина.
Елистратов еще год-второй покуражился в Мордовии. Но природная склонность к авантюрам подсекла его карьеру. Он переиграл самого себя.
Комментариев нет:
Отправить комментарий